Министр культуры Карабаха - о войне, о мире, о жизни, о судьбе

• 12.04.2017, 17:33
•  Mир,  НКР,  Интервью

ИАА "Армедиа" представляет эксклюзивное интервью с министром культуры и по вопросам молодежи НКР Наринэ Агабалян. Интервью было проведено в рамках проекта "Подчеркивая через СМИ и культуру роль женщин в вопросе миротворчества и урегулирования конфликта в Армении и Нагорном Карабахе", который финансировала организация "Черноморское региональное сотрудничество" и реализовала НПО "Общество без насилия".

 

- О войне говорится много, о ней написано и еще будет написано много книг. Однако лично в Вашем лице - в лице женщины - что означает война?

- У каждого война вызывает разные ассоциации. Конкретно для арцахцев, война - это руины селений, слышные на каждом шагу скорбь, плач, крики, укрывшиеся в убежищах люди. В Арцахе война ассоциируется даже с дефицитом воды. Во время войны в Арцахе не было воды, и люди шли за километры, чтобы принести воду для питья и других домашних нужд. Т.е. война – это то, что полностью разрушает твою жизнь, но, с другой стороны, – это испытание, которое заставляет тебя встать перед выбором: либо ты сдаешься и опускаешь руки, либо ты закаляешься сильнее, сопротивляясь всем выпавшим на тебя невзгодам.

В апреле 2016-го года я вновь поняла, и не только я, но и весь народ, что означает война. Когда 2-го апреля вновь начались боевые действия, весь народ на одно мгновенье (здесь от нахлынувших воспоминаний ей становится труднее говорить – ред.) словно окаменел. Но не от страха, а от мысли, что все вновь должно повториться, и они вновь должны пройти через все то, чего ты никогда никому не пожелаешь, тем более своей стране, своему народу и своим близким.

Война конкретно для меня, конечно, большая трагедия, поскольку на ней я потеряла своих родных – своего мужа. Моя сестра потеряла своего мужа, отца моего мужа постигла та же судьба – он погиб. Среди родных мне людей было много таких, кто осознанно пошел на войну, чтобы ценой своей жизни защитить свою родину, свои семьи.

- Какие были основные трудности для женщин на войне, с какими из них сталкивались Вы лично?

- Когда начались первые артиллерийские обстрелы, у меня на руках был грудной ребенок. Обстрел начался спустя несколько дней после рождения моего ребенка. Наверно, нетрудно представить себе это состояние, когда ты вынуждена прижать ребенка к груди и спуститься в подвал, который никоим образом не обустроен под жилище, где до того обитали лишь крысы. Все жители дома спустились в подвал, и я была вынуждена взять моего малыша и спуститься туда, поскольку в квартире оставаться было опасно. В то время мой отец работал в конторе электросетей. Во время парадов в советские времена автомобили разукрашивались флагами, различными кумачами, портретами. Мой отец тогда уже был пенсионером, однако еще работал завхозом и все перечисленное мною хранилось у него. Для того чтобы защитить нас, мой отец принес все эти кумачи с портретами Ленина (улыбается – ред.) и ими отделал в подвале уголок, чтобы мой ребенок, которому тогда еще не исполнилось сорок дней, имел свой маленький, но отдельный от всех, немного более безопасный уголок.

Конечно, было очень тяжело, как я говорила, даже не было воды. Мой отец на санках издалека возил для нас воду. Муж мой погиб в первые же годы войны. Он участвовал в боях за Шаумян, когда здесь никто еще не знал, что там творится. Мой ребенок родился через два месяца после гибели мужа. Парни из его отряда всегда считали своим долгом быть чем-либо полезными нам. Они приносили для малыша детское питание. Однажды даже принесли воду в больших кастрюлях. Это было большой радостью. Затем друзья-соратники моего мужа предложили отвезти нас в деревню, где было бы безопаснее для ребенка. Был февраль 1992-го года, и мы, собрав вещи, уже ждали приезда машины, которая должна была отвезти нас в деревню, когда в первый раз по городу начали бить из "Града" – сорок снарядов, один за другим. До того, когда бомбили нас, мы о "Граде" не знали ничего, не знали, что это такое. В тот день сразу сорок снарядов упало на Степанакерт. Никто не понимал, что происходит. Взяли ребенка и вновь побежали обратно в подвал. Ждали там, пока эти сорок ударов не завершились и наступила короткая пауза. Услышала шум машины, поднялась из подвала наверх и увидела друга моего мужа, который приехал за нами. Когда начали задавать вопросы о происходящем, он сказал, чтобы мы ничего не спрашивали и быстро покинули город. Когда выезжали на машине из города, обстрел вновь начался. Остановили машину, чтобы я поменяла пеленки ребенку, оглянулись назад – а над Степанакертом поднимался дым. Мой отец проводил нас до деревни, затем вернулся обратно. На следующий день, когда он выходил из нашего дома в Степанакерте, чтобы узнать что-либо о своих родных, вновь начался обстрел "Градом". Он спрятался в одном из подвалов, а когда вышел оттуда – увидел, что над нашим домом поднимается дым и нашей квартиры уже нет. Верхние этажи дома были разрушены снарядами. Если бы в тот день мы остались дома, наша судьба была бы иной. Но случилось так, что именно в этот день мы переехали в деревню.

Это и есть война, лишения. Но и к лишениям мы привыкли, и смогли выстоять без хлеба, без воды, научились жить в других условиях. Все эти трудности можно вынести, но самое ужасное это, конечно, человеческие потери. Хотя внутренне все понимаем, что идет война, что возможно все, тем не менее, с потерей людей смириться невозможно...

- Что Вам придавало сил, помогало преодолевать все эти трудности?

- Ребенок, конечно, ребенок! Хотя и должна сказать, что я вышла из этого состояния очень поздно. Но уже с первого своего мгновенья меня заставило жить рождение моего ребенка. Ребенок родился, и я должна была уметь управлять своими переживаниями, чтобы накормить малыша. Ты не можешь показаться слабой и перед своими родными, ведь все смотрят на тебя. А я вообще была активной, в школе даже всегда занималась активной общественной деятельностью. И научилась тому, что сама должна находить себя в различных ситуациях, собираться с силами, находить выходы из различных ситуаций и т. д. Конечно, бывали и минуты слабости, хотя и изначально мы знали, куда идем.

Когда познакомилась с будущим мужем, Карабахское Движение уже началось, и мы оба активно участвовали в нем. Хотя и моего мужа призвали в советскую армию, я здесь продолжала заниматься организационными вопросами Движения. Когда он вернулся из армии, то в составе отрядов самообороны включился в защиту различных селений. В то время я уже знала, что он является человеком, который не сможет спокойно сидеть на своем месте, а у таких просто не бывает долгой жизни.

Это было нашим решением – создать семью, иметь детей. Помню, когда однажды я дала слабину, мой отец, желая защитить меня, сказал, что это мой выбор, что я сознательно выбрала этот путь. Я поняла, что – да! – я сознательно выбрала свой путь и у меня нет путей отступления, я просто не имею такого права. Ребенок на самом деле придал мне силы, хотя и прошло девять лет, пока я сумела немного смягчить свою боль, но не предать ее забвению. Девять лет переживания не покидали меня, не проходило и дня, чтобы я не говорила о своем муже, не вспоминала его. Было очень трудно...

- Чувствовали поддержку со стороны общества?

- Поддержка со стороны общества была всегда. В Арцахе мы были не одни, кто понес потери – почти не было семьи, где не было потерь. Беря пример друг у друга, мы таким образом пытались сопротивляться. Мне помогла также моя работа. До гибели мужа я работала на телевидении диктором. После его гибели я поняла, что не смогу вновь идти туда работать. Меня все время уговаривали вернуться туда. Короткое время я работала в другом месте, но, видно, неправильно выбрала работу. Это был отдел социальной защиты, где я каждый день сталкивалась с людьми с одинаковой со мной судьбой...

Когда меня тем не менее убедили вновь вернуться на телевидение, я попыталась совместить обе работы. Шла в отдел соцзащиты, оттуда - на ТВ. В то время часто случалось, что я не могла читать новости на телевидении. Мой голос срывался, я не понимала, что происходит со мной. Вроде не больная, нет каких-либо проблем, но как выходила в эфир – мой голос срывался. В эфире приходилось даже кашлять и извиняться. Когда это повторилось несколько раз, поняла, в чем причина: общаясь с людьми в отделе соцзащиты, я оказывалась в стрессовом состоянии, и от этого мои голосовые связки сжимались... (тут она прослезилась – ред.).

- Расскажите немного о своей работе. Чем был обусловлен Ваш выбор?

- Если сказать честно, выбор был не моим, просто так получилось. Когда я поступила в университет, думала, что должна стать педагогом. Обязательно хотела стать учителем армянского языка и литературы. По этой причине поступила на филологический факультет. В 88-ом, когда началось Карабахское Движение, Москва попыталась заставить наш народ замолчать, погасить народные волнения, и с этой целью предлагалось разное. Поскольку мы всегда жаловались, что в Карабахе нет даже одного телеканала на армянском языке, нет передач на нашем родном языке, в Москве решили, что необходимо открыть в Арцахе армянскую телекомпанию (тогда было только радио). Открыли телекомпанию; естественно, не было специалистов, нужно было собрать новую команду. Из Еревана приехали несколько человек, чтобы здесь сформировать команду телевизионщиков.

Так, однажды во время лекции в дверь нашей аудитории постучались и сказали, что меня зовут на телевидение. Я пошла туда и меня посадили перед телекамерой, дали текст и сказали, чтобы я отдельно произносила звуки. Затем позвали в другую комнату, где сидел кто-то, который стал поздравлять меня, сказав, что я победила на конкурсе дикторов.

Тогда я сказала, что не желаю становиться диктором ТВ. Они удивились, но попытались меня убедить. Я продолжала настаивать на том, что не хочу становиться журналистом, что желаю быть учителем литературы и языка. Так и расстались. Через 3-4 дня меня вновь приглашает прибывший из Еревана режиссер, и выясняется, что тот, предыдущий, был оператором, и меня вновь пытаются убедить. Трое мужчин убеждали меня, говоря, что я учусь и могу как диктор еще попытаться вести и уроки армянского языка, как я хотела. Говорили, что когда я завершу учебу, если пожелаю, могу идти работать дальше по специальности. Так меня убедили, и я осталась-таки.

Фактически, стала первым диктором, объявившим: " В эфире - телевидение Арцаха". Это было первого июня 1988-го года (улыбается – ред.). В то время институт в Арцахе закрылся. На телевидении меня убеждали не переезжать в Кировакан (туда перевели всех студентов тогдашнего Степанакертского пединститута, где я училась) и перейти на заочное отделение, но я проявила упорство и отказалась – ушла с работы и поехала в Кировакан. В декабре случилось землетрясение и мы, фактически, проучились там всего несколько месяцев. После землетрясения вернулись, наш вуз вновь открылся. Именно тогда стала работать в отделе соцзащиты. В 1992-ом году вернулась на телевидение. Помню, когда в 1992-ом, после гибели мужа, я впервые после долгого перерыва пошла на телевидение, мне сказали, что я должна вновь попытаться. Я была без косметики, и меня уговаривали, что я должна вновь ее использовать, поскольку выхожу в эфир. Я должна была через экран ТВ предстать перед людьми, и дать надежду им, живущим в войне. Я просто не имела права опускать руки. Осознание этого и дало мне силу для того, чтобы я вновь выходила в эфир и все преодолела.

- В качестве логического продолжения сказанного Вами – какова роль женщины, по Вашему мнению, на пути к установлению мира?

- И война существует для женщин, и мир, выходит, также для женщин. Если наши мужчины ушли на войну, чтобы защищать нас, своих детей, своих матерей, естественно, они не желают, чтобы их матери, жены или дети жили всегда в такой ситуации. Следовательно, мы должны сделать все, чтобы вновь наступил мир. Пусть и не прямым образом, тем не менее, конечно, женщина имеет свое влияние на пути к установлению мира. На самом деле, женщина всегда более трезво смотрит на вещи, она более целеустремленна и дальновидна, что очень важно для того, чтобы мужчины принимали правильные решения. В нашей действительности женщина не очень активна рядом с мужчиной. И в нашем понимании это правильно (улыбается – ред.). Во всяком случае, Бог создавал именно так – сначала мужчину, затем женщину, и в этом есть также большой смысл. Женщина всегда должна поддерживать мужчину, но также она всегда должна чувствовать его крепкую руку на своем плече.

То, что большая часть наших женщин не уехала отсюда и осталась здесь, пусть и в подвалах, сопротивляясь выпавшим на их долю испытаниям, именно это и гарантировало то, что наши мужчины вернулись с войны победителями, и все это завершилось по возможности быстро.

- А когда во время войны мужчин не было рядом, как женщинам удавалось содержать свои семьи?

- Конечно, с трудом. Но даже в такой ситуации мужчинам все равно удавалось протягивать нам свою руку. Помню, когда мой муж Эдмон приезжал из Шаумяна, он проделывал путь через леса – вся голова в листьях (улыбается – ред.), – приносил нам сливы и говорил: "шаумянцы сливу называют дамбул". Во мне это хорошо запечатлелось. Мужчина – охотник, и непременно что-то находит, чтобы накормить свою семью. Вот так мы все, протягивая друг другу руки, помогая друг другу, смогли противостоять, поскольку знали, что наши мужчины должны быть на передовой линии фронта. Когда в Карабахе много месяцев даже электричества не было, наши женщины ставили в подвалах печки и пекли хлеб, делясь друг с другом всем, что возможно. Вот это и помогло нам преодолеть все.

- А уже после войны какие были у Вас трудности?

- Не знаю, можно ли это считать трудностью или нет, но получилось так, что после смерти мужа и отца поддерживающим всю мою семью остовом осталась я. Даже будучи младшей в семье – нас три сестры и я - младшая из них, – все смотрели на меня, ждали моего слова, моего решения. У меня всегда было большое чувство ответственности, а это очень трудно. Когда ты ответственна не только за себя, когда ты должна заниматься решением проблем для всех, кроме того, правильно направлять всех и сохранять при этом любовь в семье, солидарность, конечно, такая роль для женщины – трудная задача.

Я всегда была в работе, не было так, чтобы я не работала. Даже сразу после окончания школы. Я тогда в первый год не поступила в институт, поскольку все было очень строго, и я осталась вне конкурса – не хватило лишь полбалла. И даже эти несколько месяцев проработала на производственном комбинате, чтобы приобрести трудовой опыт. С первого курса также работала, и так - до сих пор. Случалось даже так, что одновременно работала в нескольких направлениях. Конечно, должна была и на работу успевать, и за ребенком присмотреть, и родным помочь. Я научилась жить таким образом и особых трудностей не испытывала. Сама всегда для себя создавала трудности в то время, когда могла сделать поменьше, жить более спокойно – но я никогда не шла по легкому пути.

Иногда мои коллеги, друзья шутят, говоря, что если меня оставить в покое – мои идеи и дела никогда не завершатся. И на самом деле это так, я все время о чем-то думаю, по характеру я инициативная. А такие люди никогда не находят покоя, и никогда не бывает легко с ними.

До 2005-го года работала на телевидении, в последние годы работала также для "Айлура", и хотя имела свою основную работу, всегда находилась в поисках, поскольку стремилась к творческой свободе, желала претворить в жизнь свои идеи. Для осуществления этого формат телевидения меня не удовлетворял.

Взяла ссуду, купила участок земли и открыла студию под названием "Тсир Катин" (Млечный путь). Это уже само по себе было большим испытанием. Конечно, я могла бы эти средства вложить в покупку соответствующей техники и с самого начала видеть плоды своего труда. Однако я не думала так. Я знала, что жизнь полна испытаний и я, возможно, не смогла бы успешно претворить в жизнь свои замыслы. Получилось бы, что я увеличиваю долг своего ребенка. Поэтому я купила участок земли, чтобы даже в случае, если не удастся удачно осуществить задуманное мною, просто продать его и погасить ссуду.

Так я открыла собственную студию, собрала своих родных и мы начали заниматься производством мультимедиа. У меня были интересные замыслы в плане стратегического развития Арцаха, и я думала о том, как эти идеи претворить в жизнь. Я начала издавать еженедельную газету "Арцах-инфо". Еженедельник содержал легкие материалы для всех членов семьи, одновременно в нем находили место и важные темы - для того, чтобы они стали предметом обсуждения и постепенно осуществлялись. Эта работа требовала от моей команды, чтобы мы работали до пяти утра. Когда уходили домой, на улицах встречали только подметающих улицы дворников. Под утро засыпали на несколько часов, а затем вновь шли на работу.

От этого еженедельника у меня не только не было ни копейки дохода, но, наоборот, были большие убытки, поскольку после войны не было механизмов реализации печатных СМИ. Мы были вынуждены по одному экземпляру доставлять их людям или оставлять тираж в киосках. Однако я не отказалась от этой идеи, и почти год мы выпускали газету. После этого проекта у меня появилась другая идея, целью которой было освещение погромов в Мараге. Об этом не только не знает весь мир, но и многие в Арцахе тоже. И это в случае, когда Азербайджан регулярно сочиняет что-то новое, а наши граждане не знают даже своей правды. С этой целью я начала сбор свидетельств и фактов - у свидетелей погромов, у пострадавших. Сначала мы создали диск мультимедиа, потом все это разместили на сайте (в то время производство мультимедиа только начинало входить в оборот).

Мы начали нечто, что наверняка не должно было приносить доходы, но что было важно для нас. В то время я получала предложения по работе от различных представителей власти, но всегда отказывала им, говоря, что занята очень важной работой, хотя со стороны это и сложно понять. Я им говорила, что пока моя инициатива не обретет "крепкие ноги", я не желаю заниматься чем-либо иным. Однако в конце концов была вынуждена поменять свое решение (улыбается – ред.).

- А каков Ваш основной совет - от матери - сыну?

- Должна сказать, что мой сын рос самостоятельным человеком. Поскольку я всегда работала, я просто физически не могла ежесекундно заниматься им. Кроме того, самостоятельность он генетически получил в наследство от своего отца и сам прокладывает себе дорогу. Это радует меня. Когда сегодня кто-то приходит ко мне по вопросу работы своего ребенка, я всегда укоряю его, говоря, что вместо того, чтобы вы дали своему ребенку возможность или заставили его самому прокладывать себе дорогу, вы пытаетесь "тянуть" его даже в этом возрасте. Ведь когда завтра не будет родителей, эти дети вообще не смогут быть в состоянии сделать самостоятельный шаг. Вообще я считаю, что задача каждой матери - воспитать ребенка так, чтобы никакое испытание не сломило его, не согнуло, поскольку мир на самом деле так быстро меняется и будущее столь непредсказуемо, что невозможно оградить своих детей от испытаний и трудностей. Лучшее, что ты можешь сделать – это так воспитать их, чтобы они смогли в любой ситуации думать и находить выходы.

Поэтому я никогда не покровительствовала своему ребенку в вопросах работы или где-то еще. Даже тогда, когда он делал свои первые шаги. Хотя у нас был участок, я уже не могла заниматься частно-предпринимательской деятельностью. Я предложила ему на этом участке заниматься тем, чем сам пожелает. Сначала он открыл интернет-клуб. Хотя я и знала, что у него не будет в этом успеха, поскольку наступили времена, когда люди уже в квартирах имели свои компьютеры, я ничего ему не сказала. Если бы я ему в этом, да и в другом предпринятом им деле сказала, что ничего из этого не выйдет, он больше ничего не предпринял бы. Поэтому я предпочла, чтобы мой сын, пусть и через ошибки, но учится, чтобы в дальнейшем был более уверенным в себе человеком.

Сейчас он на этом участке занимается различными делами: типография, сувениры, и у него получается справляться со всем самостоятельно. Моему сыну уже 25 лет, и в жизни он никогда не просил у меня денег. Я никогда не хотела, чтобы мой сын и его семья когда-либо были вынуждены покинуть Арцах. Конечно, я бы хотела, чтобы его возможности были таковыми, чтобы он свободно мог путешествовать и видеть мир. Но мы очень привязаны к этой земле, и я считаю, что каждый человек всегда питается от своих корней и должен жить здесь. По этой причине желаю, чтобы мой сын не только чувствовал себя спокойно здесь, но и чтобы ему всегда было также интересно жить на этой земле.

- Последний вопрос. Как Вы думаете, можно ли через культуру достичь мира?

- Через культуру, конечно, можно. Было время, когда известное изречение "когда говорят пушки – музы молчат" я видоизменила и сделала для себя девизом – "когда говорят музы – пушки молчат". Мы желаем провести в разных странах подобную акцию, говоря: давайте заниматься культурой, искусством, чтобы быть более гуманными, чтобы начать диалог друг с другом и уметь видеть и оценивать правильные ценности. Однако, к сожалению, это не может происходить в одностороннем порядке, и сколько бы мы ни считали, что это - дорога к миру, она должна быть понятна и для противоположной стороны. Между тем, до того, как стать министром культуры Карабаха, занимаясь общественной деятельностью, я сама участвовала в ряде региональных проектов, которые были прекращены, поскольку в Азербайджане существует атмосфера нетерпимости ко всему, что касается Арцаха и к тому, чтобы в этих проектах должен был участвовать кто-то из арцахцев.

Конечно, мы все в эти годы руководствовались идеей мира, однако во время апрельской войны поняли, что за эти годы мы готовились к миру, к творческой жизни, в то время как в соседней стране все время готовились к войне. 2-го апреля они использовали весь свой арсенал, дабы осуществить реваншистские замыслы. А мы все эти годы были заняты восстановлением разрушенного, новыми стройками, строительством новых школ... Сегодня в любой деревне Арцаха, даже если она разрушена, здание школы либо отремонтировано, либо – новое. Т.е. за эти годы мы в первоочередном порядке строили школы, залы, дома для различных мероприятий, что и есть свидетельство наших миролюбивых целей.

В деревнях открыто много школ искусства. Перед той же апрельской войной один иностранец, который в одном из местных производственных предприятий оказывал какие-то услуги, за которые ему причиталось денежное вознаграждение, отказался от гонорара, сказав, чтобы мы эти деньги направили на нужды детей-инвалидов и на развитие культуры. Я написала ему письмо и попросила, чтобы он разрешил нам потратить эту сумму для детей Талиша и Матахиса - тех, кто живет на границе и ежедневно слышит выстрелы...

В письме я так и написала, что мы попробуем через музыку заглушить звуки выстрелов. И мы уже провели подготовительные работы, чтобы в этих деревнях открыть филиалы школы, когда из-за войны 2-го апреля все взлетело в воздух. Но на самом деле, искусство может преодолеть войну - но... если это желание является двусторонним.