Как сформировался консенсус по карабахскому вопросу?

• 06.05.2020, 13:19
• Анна Карапетян
•  Аналитический центр "Взгляд",  Армения,  НКР,  Аналитика

Изначально премьер-министр Армении говорил, что у армянского народа нет консенсуса по урегулированию карабахского конфликта. "Потому что когда вы все отправляете меня решать вопрос Карабаха, вести переговоры, вы в то же время не говорите "пойдешь и вот так решишь вопрос Карабаха"",- 22-ого апреля 2019 года в прямом эфире на своей страничке в Фейсбук говорил Никол Пашинян. "Нужно стремиться к общенародному консенсусу", - утверждал он.  

Вчера же, 4-ого мая, в Национальном Собрании Армении глава МИД Зограб Мнацаканян утверждал, что есть консенсус по карабахской проблеме, и это делает его более сильным за столом переговоров. "Но во всем этом более важно быть уверенным, что наше участие в переговорах основано на одном важнейшем принципе – на общенародном консенсусе, согласно которому на первом месте - проблемы безопасности Арцаха. Армения была и остается единственным гарантом безопасности, язык угроз отвергнут, вопросы статуса и безопасности рассматриваются в таком сочетании, в котором мы строжайше соблюдаем наши приоритеты", - сказал министр, согласно релизу МИД. Отметим также, что на официальном сайте МИД слова министра в очередной раз были отредактированы, и в очередной раз подразумеваемое было представлено за сказанное.

Тем не менее, возникает вопрос: что изменилось за последний год и привело правительство к убеждению, что общенародный консенсус сформирован? И как народ выразил свое согласие? Кроме того, насколько эти заявления министра отражаются на реальном политическом процессе и насколько способствуют укреплению позиций армянских сторон?

Если обратимся к содержанию предложенного консенсуса, то здесь также есть непонятные тезисы.

Первое: почему в этой формулировке консенсуса четко не отражено право народа на самоопределение? Рассматривание статуса в связке с вопросом безопасности и акцентирование того, что безопасность является приоритетом, может быть уместно в том контексте, что обсуждение статуса Арцаха в составе Азербайджана является угрозой безопасности народа Арцаха. Но это в некотором смысле искажает суть конфликта. В основе карабахского конфликта - борьба за реализацию права на самоопределение, а вопрос безопасности возник как следствие агрессии Азербайджана и его неадекватной реакции на желание Арцаха реализовать свое право на самоопределение. Следовательно, в этой формуле, претендующей на общенародный консенсус, не может не упоминаться самоопределение.

Во-вторых, крайне неопределенной остается формулировка наших приоритетов. Что это за приоритет - признание независимости Арцаха? Определение статуса путем волеизъявления? Или же "Арцах – это Армения и точка"? Если мы не сможем для самих себя дать конкретный ответ на этот вопрос, то будет крайне сложно определить, насколько сохраняются балансы вопросов статуса и безопасности в вариантах урегулирования, предложенных посредниками. И вообще довольно спорный вопрос - целесообразно ли связывать вопрос статуса с безопасностью, так как подобный подход может привести к предложениям международных гарантий безопасности, при которых наша позиция по статусу будет казаться максималистской и необоснованной.

И в третьих. Министр утверждает, что язык угроз отвергается. Кем он отвергается и принял ли Азербайджан это отрицание? Разве были такие ситуации в прошлом, когда угрозы не отвергались? В данном случае, наверно, речь идет о том, что угроза применения силы не может быть использована в качестве инструмента оказания давления на армянские стороны в переговорном процессе, однако это тоже должно быть сформулировано более конкретно.

Можно приветствовать работу МИД Армении по кристаллизации позиции в переговорном процессе, но эта работа должна быть продолжительной, и недостатки должны учитываться и исправляться. И в конце концов, эта должна быть единая позиция. Вряд ли та ситуация, в которой МИД утверждает одно, а премьер-министр – другое, способствует укреплению позиций армянских сторон в переговорах.